Весенняя выставка преподавателей

Весна в Петербурге — время совершенно особенное, все вокруг наполняется ярким светом, кипучей жизненной энергией, свежей силой, надеждой и живет в предчувствии романтических белых ночей, воспетых многими поэтами и художниками. Н. В. Гоголь, чей юбилей мы отмечаем в этом году писал: «Сильно люблю весну. Даже здесь на этом диком севере, она моя». Действительно, нет более удачного времени, чтобы заново открывать мир вокруг и внутри нас, переживать и чувствовать острее и сильнее.

Вот и ставшая вновь традиционной апрельская «Весенняя выставка в залах Российской академии художеств» будто возвращает нас к истокам академического искусства. Педагоги всех творческих факультетов Санкт-Петербургского государственного академического института живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина РАХ демонстрируют нам своеобразный отчет в виде экспозиции своих произведений. В выставке принимает участие 84 автора, показавших более 200 работ, выполненных преимущественно в 2008 — 2009 гг.

Высокий уровень современного профессионального искусства и традиции старейшей академической художественной школы России можно оценить, знакомясь с экспозицией двух парадных залов Научно-исследовательского музея РАХ — Рафаэлевского и Тициановского. Самое главное, что объединяет всех участников то, что они педагоги — профессора, доценты, ассистенты, которые каждый день посвящают образовательной деятельности, совмещая ее с творчеством, поэтому их творчество — часть педагогики и напротив, педагогика — часть их творческой жизни. Вспомним, обратившись к экспозиции этой выставки наставления и размышления Н. В. Гоголя, тем более, он не раз писал об изобразительном искусстве. Слог преподавателя, по его словам «должен быть увлекающий, живописный», все должно быть «окинуто яркими красками», чтобы повести за собой ученика, заставить поверить его в будущую профессию, овладеть нюансами мастерства.

Данная выставка отражает искания художников-педагогов буквально во всех жанрах изобразительного искусства. В академической иерархии на первом месте, безусловно, находится исторический жанр. И он продемонстрирован здесь с достаточной полнотой. Так, А. К. Быстров выполнил в этом году не только монументальные мозаичные и витражные композиции для новых станций Петербургского метрополитена «Волковская» (в соавт. с Е. А. Быстровым) и «Звенигородская», но и представил два больших, поистине монументальных полотна, написанных на сюжеты из русской истории — «Черный ворон» и «Заговор Софьи против Петра» и посвященных вечной теме — русскому бунту.

В клетку посаженный, закованный в кандалы Емельян Пугачев, словно черный ворон, летящий рядом, распростер свои руки, как крыла и буквально выплескивает на зрителя свою колоссальную необузданную энергию, полную жажды свободы как у птицы. Если в его картине прошлого года «Плаха Пугачева» герой представлен в трагический момент перед казнью, то на этот раз вечные оппозиции — жизнь и смерть, свобода и заточение, полет и приземленность предстают перед нами. Художник решает эту тему скорее в философско-поэтическом, чем в социально-историческом плане, в отличие от, например, хорошо известной картины Т. Назаренко. Не случайно он почти отказывается от повествовательных деталей, свидетельствующих о конкретной исторической эпохе. Все внимание сосредоточено на цветовой и композиционной экспрессии, выраженной мощными, лаконичными, пастозными мазками кисти.

С «Черным вороном» явно перекликается вторая его картина — «Заговор Софьи против Петра». А. К. Быстров опять же не боится возникающих аллюзий и параллелей с известными решениями этой темы. Как и Е. Пугачев Софья изображена в момент энергичного, даже резкого движения, далеко не свойственного женщинам эпохи «Домостроя». Она восседает за столом, покрытом красным сукном, в окружении стрельцов и обсуждает с ними детали заговора против брата. Её напряженное лицо являет собой средоточие воли и решительности. Мощная энергетика главной героини поддержана образами второстепенных персонажей, в фигурах и лицах которых мы улавливаем разную гамму чувств — от ненависти и ярости, до мужественности и благородства. Огненный колорит произведения способствует более мощному раскрытию силы данного образа. Здесь скорее вызваны к жизни те особенности живописи, о которых Гоголь написал, что «страдание выражается живее и вызывает сострадание, и вся она требует сочувствия, а не наслаждения».
Вызывают интерес подготовительные этюды Г. А. Гукасова к картине «Мы от рода русского», в которых автор сосредоточен на разработке острой психологической характеристики своих персонажей. На историческую тему написан и триптих М. Г. Кудреватого: «Братья», «Сестры», «Графская пристань». Он по своему отражает историю Гражданской войны и Революции, трагических событий ХХ века, к которым вновь и вновь обращаются художники.
В ретроспективном ключе воспринимаются композиции А. Н. Скляренко, хотя выполнены они на вполне современные темы («На пикник», рисунки). Вероятно, такое ощущение возникает из-за выбранной стилистики, в духе 1920-х годов. Вспоминаются традиции ОСТа и «Круга» — те же мощные ракурсы, динамичные развороты фигур, атлетические формы тел и некоторая самоирония... К формам скульптурных рельефов 1930—40-х годов обращена и необычайно цельная живописная работа А. Е. Пашина «Орел-решка», в которой простой мотив розыгрыша футбольного мяча превращен в античное «предстояние» благодаря монументальным формам рисунка и композиции, центр которой изящно подчеркнут старинной монетой, приклеенной на холст.

Живописная аллегория «Музыка» выполнена еще недавним студентом А. А. Мыльникова — А. А. Фоминых как декоративное панно для одного из залов Дома архитектора (бывший особняк А. А. Половцева), спроектированного архитектором М. Е. Месмахером. В контексте данной выставки Аполлон-кифаред (образ взят со скульптуры Леохара «Аполлон Бельведерский»), восседающий среди Муз на Парнасе, смотрится весьма современно и символически связывает сегодняшнее искусство с шедеврами прошлых эпох. Это своеобразный гимн классическому наследию. Гоголь писал о музыке как о высшем искусстве, возвышающем душу: «О, будь же нашим хранителем, спасителем, музыка! Не оставляй нас! Буди чаще наши меркантильные души!» Этот страстный призыв классика особенно необходим нашему современному искусству, которое так часто меркантильный интерес ставит выше своего истинного предназначения.
Античная тема, как мечта по Золотому веку возникает также в эскизе панно «Шествие богов» Е. М. Куркова, в котором целая панорама из жизни древней Эллады возникает перед нами во фризообразной композиции — с олимпийскими божествами, кентаврами, слонами, лошадьми, нимфами, дымящимися вулканами, ослепительной белизны руинами храмов и лазурной гладью Средиземного моря...

«Красоту, гордую красоту человека» с классической ясностью и христианским целомудрием раскрывает в своих образах Ю. О. Бехова в серии «Изгнанники рая», представив две работы — «Грехопадение» и «Ева».

Некоторые художники-академисты явно тяготеют к символическому пониманию мира. Их изобразительный язык наполнен иносказаниями и многозначными размышлениями. Увлекает своей почти сюрреалистической атмосферой таинственный образ А. Х. Курбанова в картине «Весть», как бы перекликающийся с вестниками андреевской «Розы мира». Амбивалентность жизни и смерти, но неизбежность божественного провидения стремится постичь И. М. Кравцов в работах «Знамение» и «Тишина».

Особое место в этой экспозиции занимают скульптуры П. О. Шевченко, наполненные яркими символами и средневековыми приметами («Свобода» и «Белый всадник», «Мечтатель»). Отметим, что скульптурных работ показано не так много, но все они весьма разнообразны.
Философской многозначностью и символами также наполнены иллюстрации П. Г. Татарникова к латиноамериканским писателям, что во многом продиктовано самим литературным материалом. В духе средневековых книжных миниатюр сделаны им цветные офорты к «Псалмам». Ритм линий и цветовых пятен подчинен плоскости бумажного листа, а многофигурные композиции, с многочисленными деталями и символикой соответствуют музыкальной поэтике библейских текстов. Будто: «О заповедях твоих размышляю, и взираю на пути Твои».

Размышления о прошлом соседствуют на выставке с картинами сегодняшнего дня. Какой он мир настоящий? Что видят в нем современные художники? Пожалуй, в первую очередь — это поиск гармонии. Гармонии с самим собой и с окружающим миром.

Ностальгия по детству и юности, по естественной первозданной жизни человека близка работам С. Н. Репина. Его композиции «Пастораль» и «Береза» пронизаны ощущением неброской, но удивительной красоты русской земли, могучих её деревьев, высокого летнего неба, зеркальной глади озер. Образы беззаботного детства, когда «деревья были большими», когда гармония мира еще не была нарушена взрослой жизнью, возникают, когда смотришь на эти очень изысканные в колористическом отношении картины, сочетающие пленэрность с элементами декоративности.
Импрессионистическая яркость колорита, который явлен с почти пуантилистской эффектностью, свойственна картинам О. А. Еремеева «Послеобеденный отдых» и «В концерте», в которых доминируют элементы автопортретности и камерности. Изображая в одном случае эпизод из деревенской жизни, а в другом — светский мотив, художник говорит о сокровенном, о своем особом мире, в который он только слегка позволяет заглянуть, прикоснуться к тайне его размышлений о вечном.

Разные стороны современной жизни анализируют художники: творческие устремления молодежи и ее экзистенциальную сущность (М. В. Моргунов «Скульптор» и «Экзистенциалист»), прелесть детства (В. Р. Ежаков «Подруги», Н. Д. Блохин «Ловушка для снов»), праздники и будни прихожан (В. И. Стеценко «Возрождение»), поиск идеального образа мира в обыденных мотивах (В. Л. Боровик «На речке», А. А. Погосян «Снегири»). Будни и праздники современной деревни, иногда пронизанные почти мистическими переживаниями, но преподнесенные с великолепным чувством юмора и очень живые — в рисунках А. С. Андреева, выполненных в энергичной и легкой карандашной технике. Такая виртуозность исполнения свойственна многим педагогам кафедры графики, которой руководит А. А. Пахомов.

Мир художника в его мастерской — тайной лаборатории «алхимии» живописи, в который лишь иногда удается заглянуть простому смертному. Это мир тайн и творческих переживаний, зазеркальных образов и вспыхнувших откровений, сияющих красок палитры и очарования моделей. Эти диковинные сокровища открывают зрителю Л. С. Давиденкова («Окно в ночь»), Ю. В. Калюта («Венера. Ирина. Наташа»), С. Д. Кичко («Вечер»).
Отрадно заметить, что на этой выставке представлен довольно полно портретный жанр сразу несколькими замечательными портретами. Это, безусловно, картины академика А. А. Мыльникова, отметившего недавно свой 90-летний юбилей. Он представил три работы — «Портрет (В пути), «Портрет» и «Девочка с шарами», в которых вполне современные модели словно погружены во вневременную среду, атмосферу призрачности и какой-то зыбкости. Причем, интересно, что все три персонажа показаны, на первый взгляд, в одном и том же ракурсе, с одинаковым поворотом фигур и голов, с близким положением рук, но при этом возникают абсолютно разные зрительские эмоции: от нежности и скромного изящества, некоторой строгости и даже жесткости — до карнавальной радости. Превосходны формальные находки этих портретов, в них присутствует полная свобода фактуры и цветового строя, освобождение от условностей профессионализма, маэстрия письма.

Портрет — одна из сильных сторон творчества А. С. Чаркина. В его работе «Ветеран» остро индивидуальные черты модели сочетаются с типизацией и обобщением. Всматриваясь в черты лица портретируемого, понимаешь, насколько непростая жизнь стоит за плечами этого человека, сколько страданий и боли выпало на его пути, но испытания не сломили его. Мудрость и теплота, духовная сила и доброта лишают жесткости этот образ, делают его по-человечески привлекательным.

Скульптурные произведения А. И. Гордеева отличаются изысканностью и отточенностью формы. Так, изящество черт лица, за которыми скрывается энергичный и достаточно волевой характер изображенной девушки свойственны портрету «Юлия».
Графические портреты К. Ли выполнены на черной бумаге белой пастелью и тушью, они поражают техническим мастерством, точностью и легкостью линий. Портреты старика и отца Виссариона притягивают огромным внутренним напряжением и духовной силой, лаконичными, но удивительно точными средствами выразительности.

Музыкальной и живописной экспрессией наполнен портрет В. Гергиева, написанный Е. А. Зубовым. Представив известного дирижера в момент творческого напряжения, художник акцентировал внимание на его лице и правой руке, выхватив их мощным потоком света, который словно исходит от него. Глаза Гергиева прикрыты, что подчеркивает его погруженность в музыку. Почти монохромное колористическое решение портрета, в котором большую роль играют различные оттенки черного цвета, подчеркивают романтичность этого образа.

Разнообразные типы портретов можно увидеть на этой экспозиции — от автопортрета до групповых композиционных портретов. В них богатая эмоциональная палитра чувств и переживаний: восхищение красотой и обаянием молодости (К. Ли «Портрет студентки», Ю. В. Калюта «Калерия. Красный портрет», А. Л. Иванов «Впечатление», С. М. Сорокин «Портрет китайской девушки»), футбольные страсти (Ю. В. Калюта «Автопортрет. Как там Аршавин?»), преклонение перед интеллектуальным обаянием и духовной силой современного человека (Ю. Я. Мацко «Портрет жены художника», А. Д. Лукашенок «Портрет Б. В. Аверина»), мудростью и талантом народных умельцев (И. А. Раздрогин «Портрет мастера народных инструментов»).

Некоторая идеализация свойственна автопортрету В. А. Могилевцева. Не случайно работе дано отвлеченное название — «Художник». Он изобразил себя стоящим перед мольбертом, смотрящим сквозь зрителя куда-то вдаль. В этом взгляде, вероятно, есть попытка задать вечные вопросы: «В чем смысл искусства? Что выше жизнь, или искусство?». Экспозиция данной выставки частично отвечает нам на него: человек — вот главный образ искусства. К сожалению, современное, так называемое актуальное искусство все чаще забывает это, лишая искусство его гуманистической составляющей.
Человек должен жить в гармонии с природой. Поиск вечной гармонии природного мира, обнаруживается в многочисленных пейзажах на этой выставке.
Истинная красота мира открывается в лирических пейзажах В. С. Песикова, написанных в импрессионистической манере. Сравнительно небольшие по размеру, они буквально сверкают сочными, мощными, фактурными, энергичными мазками. Пленэрные пейзажи «Зимний день», «Кириллобелозерск», «Вечер в Вознесение», «Деревня» полны света, воздуха и очень богаты в колористическом плане.

В работах Н. Н. Репина «За сеном», «К вечеру», «Лето» узнаются традиции русского реалистического пейзажа. Художник словно стремится каждый пейзажный мотив облечь в монументальную форму, используя приемы колористического обобщения, лаконичности формы, панорамные построения композиций. «Левитановская» простота и ясность формы, выразительность цветовых отношений, лишь кажущихся на первый взгляд очень простыми, но подлинно виртуозных, присутствует в пейзаже В. Ф. Руднева, которому в этом году присвоено звание народного художника РФ — «Ветрено. Голубково». Скупыми средствами решены зимние пейзажи Г. А. Исаева «Зимний мотив. Псковщина» и «Замерзшее озеро».

Особого внимания заслуживают работы Н. П. Фомина «Калерия. Сумерки», «Холодный май», «Перелески». Эти пейзажи решены с картинным размахом, в них есть даже определенная повествовательность, с прологом, кульминацией, сюжетной развязкой. Их можно долго рассматривать, погружаясь в чистоту и прозрачность воздуха карельского вечера; наслаждаясь звенящим ароматом майской зелени, схваченной легким заморозком; восхищаясь нежными и изысканными, иногда даже чуть диссонирующими, цветовыми сочетаниями.

Узнаваема живописная манера А. В. Чувина, пейзажи которого построены на изысканных декоративных отношениях. Они сочетают натурные наблюдения с элементами цветовой символики. Так в «Соборе в Толедо», написанном в холодной цветовой гамме ощущается почти метафизическое пространство, созданное человеком, но кажется лишенное сиюминутного его присутствия. Художник пишет не открыточный вид, но размышляет над сутью человеческого бытия. Восхищение суровой и могучей красотой северной природы, сохранившей своё превосходство над человеком, свою величественную первозданность присутствует в картине «Фьорды» из Норвежского цикла пейзажей.

Прекрасными живописными качествами и импрессионистической свежестью отличаются пейзажи Павловского цикла Е. В. Малых и совсем иначе, лаконично и цельно, с монументальным обобщением увиден замечательный Павловский парк в темперах А. Ю. Синицы. Привлекают свободой пластического языка и драматической напряженностью — «Жиздра» А. Б. Гришина, философской наполненностью — «Фонтан» А. С. Заставского, реалистической точностью — «Летний пейзаж» и «Гатчина» С. Н. Гривы, тщательной проработкой деталей в сочетании с поистине монументальным размахом — «Бурный день на Неве» А. Н. Блиока. В цветовой гамме в духе мастеров «Голубой розы», но с экспрессионистичными «вихреобразными» фактурными мазками сделаны работы И. В. Петрова «Голубая весна», «Крюков канал. Наводнение», «Симеиз». В целом, хочется подчеркнуть, что пейзажный жанр на этой выставке представлен весьма полно и разнообразно и, во многом благодаря ему, создается особенно яркое настроение.

Предметный мир также не оставляет равнодушными современных художников. И натюрморты академических живописцев радуют своей красотой и даже мощью. Зрительское внимание притягивает монументальный триптих К. В. Грачева «Хлеб», выполненный с «бубнововалетским» размахом и наполненный философскими раздумьями в духе Г. Коржева. Но автору удалось создать именно свой образ, драматичный и ритмически напряженный, вызывающий разнообразные ассоциации.

Блистательны живописные качества натюрмортов В. В. Загонека «Богемский хрусталь» и «Родник». Глядя на них можно бесконечно восхищаться не салонным блеском хрусталя, а всевозможными переливами поистине драгоценного цвета в сочетании с богатейшей фактурой. Экспрессия живописи немного завуалирована и сдержана, но если задержаться хотя бы на секунду у этих холстов, то трудно забыть эти «негромкие», но удивительно наполненные жизнью и изысканные образы.

По-настоящему философскими смотрятся произведения В. А. Мыльниковой «Натюрморт с желтым кувшином» и «Зимний букет», в которых линейный ритм, декоративные стилизации и упрощение формы доведены до виртуозности. Прекрасен своим цветовым и композиционным напряжением натюрморт С. Д. Кичко «Апельсины из Марокко». Выразительны оригинальные живописные решения натюрмортов Д. А. Коллеговой «Красная рыба» и «Груши».

Хочется опять вспомнить нашего великого классика Н. В. Гоголя, который, характеризуя творчество М. В. Ломоносова, писал, что «Всю русскую землю озирает он от края до края с какой-то светлой вышины, любуясь и не налюбуясь её беспредельностью и девственной природой». Нечто подобное хочется сказать и об участниках весенней выставки, которые возможно, несколько традиционно, но очень задушевно, правдиво, и этим особенно притягательно ведут свой неспешный диалог со зрителем. Ведь за плечами у них Российская академия художеств с ее 250-летней историей.

А что же сам Гоголь? Николаю Васильевичу оказался посвящен лишь один небольшой стенд — с работами А. И. Фоминых «По гоголевским мотивам», и Т. В. Чиковой — из серии «Мир Гоголя». Маленькая фигурка Гоголя устало склонилась, из-за его спины торчит не то бык, не то Дьявол... И раздираем писатель противоречиями и муками... Что-то мистическое есть в том как сумел отвернуться он ото всего мира: «...На него глядело, высунувшись из-за поставленного холста, чье-то судорожно искаженное лицо»... Возможно, что эти серии и не войдут в первые тома «гоголиады», но отрадно, что на этой весенней художественной выставке, прозвучало и обращение к великому писателю. И дух высокого искусства, который был столь близок Н. В. Гоголю, пронизывает эту выставку. Все-таки весна была его любимым временем года!

С. М. Грачева
кандидат искусствоведения,
доцент кафедры русского искусства,
декан ФТИИ Института им. И. Е. Репина,
член Союза художников России.