Нина Рыжикова «Удивительная жизнь»

«А ВСЕМУ ПРЕДПОЧЛА НЕЖНЫЙ ВОЗДУХ САДОВЫЙ...»

Оказавшись в мастерской петербургской художницы Нины Рыжиковой, словно погружаешься в атмосферу рубежа XIX-XX столетий, с её символической многозначностью и поэтической изысканностью, в тоже время, находясь в оживленном районе современного Санкт- Петербурга, что рождает удивительное ощущение слияния сегодняшнего и былого. Негромкий голос её живописи заставляет вдруг остановиться и задуматься над простыми, в общем — то вещами, — что есть доброта и свет в нашей жизни. Живописные работы художницы отличаются особой рукотворной теплотой и какой-то «сделанностью» — в них нет ощущения безумного ритма сегодняшней жизни. Они уносят нас в прошлое, вернее в некую колыбель прошлого, трепетно сохраняемую автором. Вспоминаются строки Марины Цветаевой: «А всему предпочла нежный воздух садовый...».

Это мир грез и волшебных видений, но мир, творимый, безусловно, со-временным художником, ценящим в первую очередь, свою внутреннею душев-ную гармонию и целостность, красоту и совершенство той единой частицы, из множества которых и складывается наша огромная многоцветная Вселенная.
Укромный мир человека, имеющего ранимую и нежную душу, раскрыва-ется перед зрителем, рассматривающим картины Нины Рыжиковой. Удивляет сочетание художественного профессионализма и даже ремесленной тщательно-сти с почти детской восторженностью и некоторой незащищенностью. Это редкое в наши дни соотношение и делает её искусство каким-то особенно трепетным, даруя нам истинную «благодать ремесла».

Она как-то даже смущаясь рассказывает о своей биографии — училась в Средней художественной школе при Академии художеств, затем в Институте живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина. Закончила в 1993 году живописный факультет, мастерскую известного советского художника Ю. Непринцева. Вышла замуж за своего коллегу — живописца В. Могилевцева. Родила сына Никиту, который теперь тоже учится в Институте имени И.Е. Репина. Стала членом Союза художников России. Регулярно участвует в самых разнообразных выставках, преподает в детском дизайн-центре при Дворце творчества юных. Биография Н. Рыжиковой кажется, лишена драматизма и вместе с тем, в её жизни много душевных переживаний и внутренних событий и перипетий. Она глубокий и неординарный человек, и по-настоящему творческая натура.

Художница отмечает, что в изобразительном искусстве ей нравится многое и разное — П. Брейгель, Ж. Б. Шарден, английская живопись XVIII века, «Мир искусства», Э. Уайет. Разумеется, что как истинный профессионал, она умело переплавляет свои разнообразные впечатления в собственные оригинальные образы.

В своем творчестве Н. Рыжикова много обращается к акварельной тех-нике и масляной живописи. Причем, многое рождается именно в акварели, а затем трансформируется в более монументальные образы, написанные маслом. В акварели она — настоящий мастер: тончайшие нюансы светотени, сложные пе-реходы от одного цвета к другому, виртуозные размывки, изящные линии, пре-красное чувство фактуры бумаги. Колорит её акварелей имеет необыкновенную прозрачность и вместе с тем интенсивность. Повторяемые в технике масляной живописи композиции приобретают картинную завершенность и основатель-ность. В них сразу же усматривается безусловный профессионал, крепко владеющий приемами мастерства.
Темы живописи — немногочисленны, но весьма многоплановы: ретро-спективные сюжеты, детские образы, сказки, портреты, натюрморты, пейзажи, гербарии. Живописный стиль, несмотря на молодость автора, уже имеет определенную стилистическую эволюцию. Можно выделить ранний период творчества — первая половина 1990-х годов, некоторым образом связанный с неопри-митивизмом. В это время вполне ощутимо увлечение искусством популярной тогда в России московской художницы — Н. Нестеровой, а через её картины — живописью мастеров начала ХХ века — М. Ларионова, Д. Бурлюка, Н. Гончаровой.

К ранним работам можно отнести такие произведения как «Алупка. Маг-нолия», «Алупка. Белый пароход», «Цветущая Магнолия», «У моря», «Фонтан Пирамида», «Римские фонтаны», «Река Сороть», «Весенние цветы». Еще, буду-чи студенткой, Нина пыталась сформировать свою собственную манеру, доста-точно смелую для академической живописи начала 1990-х годов. Она пишет свободными, пастозными мазками, несколько утрируя и даже упрощая форму, используя наивный рисунок, добавляя элементы юмора и даже гротеска в создаваемые образы, вводя чудаковатых персонажей в лирическую по настрою ткань своих полотен. Эти произведения отличаются достаточно сдержанным колоритом, они почти монохромны, но при этом строятся на сочетании различ-ных оттенков нескольких цветов и разнообразии фактуры. В них чувствуется сильный темперамент молодой художницы.
Особенно удался пейзаж «Алупка. Белый пароход» (1990г.). В нем — уз-наваемый вид на море с площадки набережной перед Воронцовским дворцом. Этот мотив часто эксплуатировался самыми разными художниками и кинематографистами и, можно сказать, стал почти хрестоматийным. Однако Н. Рыжиковой удалось найти свою интонацию в этом пейзаже, передав её через легкую иронию, которая сквозит буквально в каждом растении, архитектурных деталях, морских волнах, белом пароходике, как-то нелепо бороздящем мор-скую гладь, в фигуре пышнотелой женщины на берегу. Эта картина — своео-разная перекличка с полотнами Н. Нестеровой 1980-х годов.

Натюрморт «Весенние цветы» (1994) написан в том же ключе неопримитивизма, но с элементами декоративной живописи. В разных емкостях — корзинке, стаканчиках, вазах разместились первые весенние цветы: крокусы, гиа-цинты, подснежники. Палитра здесь заметно высветлена, использованы очень нежные цветовые сочетания. В данной работе есть ощущение весеннего легкого воздуха, ожидания чуда и вместе с тем торжественное предстояние, как в натюрмортах М. Сарьяна. Нужно отметить, что этот натюрморт своей высветлен-ной палитрой и декоративной манерой письма становится своеобразным пере-ходом к более зрелым произведениям мастера. Своей композицией, построен-ной как театральная сцена с кулисами и задником, и напоминанием в колорите о комедии «dell’arte» он связан еще с одной важной темой в её живописи— теат-рализацией современной жизни.

Элементы театрализации были весьма популярны у советских художни-ков-восьмидесятников, о чем было достаточно много написано. Они обраща-лись к театральной иносказательности, чтобы в условиях контроля власти над искусством говорить о сокровенном, делиться со зрителем своими искренними переживаниями. Это была одна из форм «эзопова» языка. Но в 1990-е годы си-туация в стране и обществе переменилась, наступила эпоха гласности и использование театральных приемов в живописи пригодилось Н. Рыжиковой вероятно лишь для того, чтобы как-то возвыситься над трудностями и некоторой монотонностью обыденной жизни.

Ряд работ 1990-х годов связан с образами Петергофа. Эта тема сразу же отводит нас к воспоминаниям об известном объединении русских художников рубежа XIX-XX веков «Мир искусства». Излюбленное место А. Бенуа и других мирискусников стало местом притяжения и многих современных авторов. Дос-таточно трудно найти какой-то новый поворот в этой теме. Однако Н. Рыжикова стремится через образы знаменитого дворцово-паркового ансамбля рассказать о своих современниках. В диалоге с прошлым острее раскрываются характеры её персонажей. В них уже нет гротескности ранних работ, но сохраняется заостренность портретных характеристик и некоторая утрированность черт. К этому циклу относятся «Фонтан без воды», «Портрет в Петергофе», «Купидон», «Осень».

В «Фонтане без воды» (1994) еще присутствуют элементы неопримитивизма. Изображен фрагмент верхнего парка, с его строгими по форме деревьями и трельяжами, он ведет какую-то свою внутреннюю жизнь в воображении художницы. Как и у А. Бенуа скульптура фонтана выглядит более живой, чем человеческая фигурка-призрак на втором плане. Кажется, что фантастические рыбы фонтана действительно вот-вот задохнутся без воды, так трогательно они написаны. Образы искусства выглядят здесь убедительней самой жизни.

Картина «Осень» (1997) пронизана особой атмосферой ностальгического настроения. Один из самых романтических уголков Петергофского парка — Марли, с его регулярной планировкой, аккуратно постриженными деревьями, незыблемой гладью пруда, пышностью осеннего увядания буквально порождает видения из прошлого. Фигура женщины на переднем плане словно сошла с полотен В. Борисова-Мусатова. В ней есть символическая многозначность, де-кадентская анемичность, средневековый романтический драматизм. Кто она? Призрак из прошлого или наша современница? Это портрет или собирательный образ? Художница решила, чтобы это осталось тайной. Она не дает однозначного ответа на этот вопрос...
Некоторые работы Петергофского цикла более непосредственно связаны с ретроспективизмом мирискусников. Например, «Осень. Дворец Марли» (1998). Почти те же «декорации», что и в предыдущей картине, но иные персонажи: фигуры в костюмах XVIII века, дама в платье с кринолином и кавалер в камзоле. Этот композиционный и сюжетный ход порождает совсем иной смысл. Наши чувства от драматических переживаний переключаются на замысловатую, несколько куртуазную по духу игру. Развивает эту тему в еще более абстрагированном ключе картина «Весенние голоса» (1999) с её музыкальной нежностью и мягкой поэтичностью.

Именно в эти годы возникает и тема детства, столь важная для Нины по вполне понятным причинам — она переживает счастье материнства. В «Авто-портрете с сыном» 1996 года она пишет себя в ярко красном одеянии и сыниш-ку в розовом костюме Арлекина. Следы Новогоднего праздника — елочные шаы, маскарадные маски, конфетти; а в глазах персонажей легкая задумчивость и грусть. Нина будто не впускает зрителя в свой мир, создавая дополнительную дистанцию. Откровенному цвету платья, декоративно-плоскостно трактованному фону картины будто противопоставлены изящно написанные тонкой лессировкой лица.

Продолжает эту линию автопортрет с сыном «Сон-трава» (2000). Тут ис-пользован еще один любопытный и неожиданный композиционный прием — портрет написан сквозь натюрморт на переднем плане. Трепетность чувств ма-тери и ребенка, и их тонкий духовный мир раскрываются не только через лица, но и через элементы натюрморта, написанного в духе старинных голландских полотен. У Нины Рыжиковой есть еще одно серьезное увлечение — «гербарии», акварельные изображения цветов, растений, насекомых, сделанные как в ста-ринных атласах XVII-XVIII вв. В этих акварелях удивительным образом соче-тается почти натуралистическая тщательность с высоким уровнем художест-венного обобщения.

С детством, конечно же, связаны и сказочные образы. Тема сказки трудна и даже опасна. Далеко не каждому художнику дана возможность сочетать фан-тазию с реальностью окружающего мира. Трудно не впасть в иллюстративность и даже некоторую дидактичность. Нину увлекает волшебный мир сказок, но сказки — это, прежде всего переживаемые её самой чувства. Поэтому она не сковывает себя определенным сюжетом и создает свободные интерпретации. В этом ей помогают своеобразные приемы — она показывает детскую игру в сказу. Чистота и трепетность детских лиц, и их искренние переживания помогают убедить зрителя в настоящей «серьезности» сказочной темы. В её произведени-ях причудливым образом переплетается мир сказок Андерсена с русскими на-родными сказками. Вероятно, не все гладко на этом пути, иногда получаются несколько надуманные композиции, как, например «Русалка» (2003), но неко-торые картины удивляют своей чистотой и истинной сказочностью. Особенно ярко это проявляется в акварелях («Игра в свинопаса» (2000), «Игрушечный замок» (2000), «Замок» (2003)), а также в картинах маслом «Маша в лесу» (1995), «Машенька» (2004), «Дети в лесу» (2007).

Своеобразным сочетанием театрализации и сказочности в живописи Н. Рыжиковой становится тема карнавала. Дети, одетые в карнавальные костюмы, перевоплощение в героев любимых книг и картин, выражение детских эмо-ций через игру. Все это увлекает художницу и рождает новые образы: «Рыцарь» (2001), «Игра в пиратов» (2002), «Старая карта» (2005). И как следствие — появление еще одного направления — ретроспективные детские портреты, изо-бражение современных детей в костюмах или ситуациях прошлого: «Морепла-ватели» (2002), «Дельфин и мальчик» (2004), «Кораблики» (2005), «Весенний ветер» (2006). И сегодняшние мальчики и девочки в современном окружении превращаются в картинах Нины в романтических персонажей старинной английской живописи («Скворец», 2007) или чеховских персонажей («Красная смородина», 2004). Есть в нынешних произведениях художницы трогательно-трепетная интонация в духе живописи Э. Уайета.

Сегодня творчество Н. Рыжиковой находится в своей зрелой стадии. Она имеет богатый опыт, профессионализм — «прелесть твердой основы», мощную творческую энергию и множество планов. Ей по силам многое и остается только ожидать появления новых произведений.

Декан факультета теории и истории искусств
Института имени И. Е. Репина,
профессор, доктор искусствоведения,
член Союза художников России С. М. Грачева